Антон Первушин ЧУМНОЙ ФОРТ Публикации: В сб. «Z — значит Зомби». — М.: АСТ, 2013. — с. 382-420. Примечание редакции. Настоящий текст был опубликован в первой русскоязычной хрестоматии «Итоги войны Зет в записях очевидцев» как беллетризованный рассказ одного из участников событий. Однако составители исключили его из последующих переизданий, поскольку не нашлось ни одного документального подтверждения описанных в нем фактов. Сегодня мы представляем этот рассказ вашему вниманию уже в качестве литературно-художественного произведения — возможно, одного из первых художественных текстов, созданных под впечатлением от мировой драмы, которая разыгрывалась на наших глазах и поставила последнюю точку в истории прежней человеческой цивилизации.
Пирс Теплоход «Чайка» пришвартовался у пирса, и Красовский, вышедший встречать незваных гостей, сразу обратил внимание на россыпь глубоких пулевых отверстий, обезобразившую борт над ватерлинией. Зет пользоваться оружием не умеют — значит, кто-то еще пытался заполучить это корыто. На нижней палубе собралось человек тридцать, на верхней смотровой — еще около двадцати. В основном подростки с бледными лицами: девочки и мальчики от двенадцати до шестнадцати лет, в форменных костюмах — очевидно, какой-то лицей. Все они были с рюкзаками — успели собраться. Взрослые смотрелись на их фоне глыбами: в десантных комбинезонах, касках, бронежилетах, обвешанные разгрузками, с автоматами. Грозная наружность на Красовского впечатление не произвела, но он всё равно сказал в рацию: — Тим, тут восемь стрелков. — Вижу, док. — Если залупятся, работай аккуратно. Детей побереги. — Всё будет хоккей, док. С теплохода спустили металлический трап. Тут же один из вооруженных взрослых, не теряя времени, запрыгнул на него и быстро зашагал, грохая берцами — автомат он поднял и потряс над головой, демонстрируя мирные намерения. Сошел, приблизился, окинул Красовского оценивающим взглядом. — Здравия желаю, — сказал гость и представился: — Полковник Янин. Заместитель губернатора области по вопросам безопасности. Вы, надо полагать, доктор Красовский? — Да. — В таким случае сообщаю: код шестнадцать-шестнадцать, пароль «Днепр». — Что это за дети? — спросил Красовский. — Откуда? Янин нахмурился. — Вы не расслышали, доктор? Красовский тяжко вздохнул. — Расслышал, — отозвался он. — Извините, полковник, но все эти ваши коды и пароли не имеют значения. Давно пора бы понять. И принять. Если хотите здесь остаться, то должны убедить меня, что это необходимо. Янин выпятил челюсть. — А как же дисциплина? Напомню, господин доктор, что вы призваны на военную службу. Какое у вас звание? Красовский не удержался от сарказма: — Напомню, господин полковник, что ваши дисциплинированные начальники сдернули при первой опасности. Где ваш губернатор? Где министр обороны? Где президент? — Вы идиот? — возмутился Янин и даже перехватил автомат под цевье. — Я вас расстреляю, Красовский! — Вон там, — Красовский указал рукой в перчатке на амбразуры, — рота спецназа ВДВ под командованием гвардии майора Ельченко. Опыт боевых действий в Чечне, Дагестане, Грузии. На вооружении АК, РПК, СВД, «Сани». Рискнете связываться? Янин опустил автомат. — Хорошо, — сказал он. — Отлично. Вы тут, смотрю, здорово устроились за наш счет. Прогоните детей? Прямо в лапы мертвякам? — С этого и надо было начинать, — проворчал Красовский. — Если вы уже прекратили угрожать и требовать, то давайте поговорим. Я повторю вопрос. Откуда дети? — Ломоносов. Специальный лицей для одаренных детей-сирот. — Как удалось избежать контакта с зет? — С кем? — С мертвяками. — Лицей поставлен в план «Высокая башня». Вы же уполномоченный, доктор, должны быть в курсе. — В курсе. Почему пошли сюда, а не в Кронштадт? Янин замялся. Видимо, осознал, что теряет остатки превосходства, становясь просителем. Но только устало махнул рукой. — В Кронштадте сложная обстановка. Если говорить откровенно, доктор, там полный бардак. Пока дамбу не взорвали, ситуация будет только ухудшаться. Нам предписали идти к вам. Я и не знал, что здесь что-то осталось, кроме руин. Думал, здесь вроде нового коллектора для эвакуируемых. А тут вы с лабораторией... Красовский слушал рассказ полковника, глядя поверх его головы в сторону Каботажной гавани. В высоком чистом небе кружили вертолеты, а в самой гавани, среди судов, бросивших якорь, что-то горело — столбом поднимался черный жирный дым. Красовский перевел взгляд на лицеистов. Те столпились у левого борта «Чайки», стояли молча, понурившись, терпеливо дожидались, чем закончится беседа. Наверное, неделю назад это были шумные хамоватые дети — все в таком возрасте шумные и хамоватые, — но теперь порядок опрокинут, они видели смерть и убийства, им отчаянно страшно, их пугает суета взрослых, но больше того — сгустившийся опасный мрак будущего. «Они привыкнут, — подумал Красовский. — Дети ко всему быстро привыкают. Даже к кромешному ужасу. И сильнейшие из них выживут и будут чувствовать себя в новом мире, как дома. Больше того, они забудут, что когда-то на этом месте был совсем другой мир. Закон природы. И страшиться, увы, нечего». — Когда придет ваш транспорт? — спросил Красовский, отгоняя посторонние мысли. Янин запнулся, помедлил, однако ответил: — В субботу ждем. План изменился, но нас заберет «Перекоп». — Три дня. — Красовский покачал головой. — Хорошо, выгружайтесь. Полковник помахал своим подчиненным, давая понять, что соглашение достигнуто. Послышались команды. Лицеисты начали боязливо сходить на пирс. Красовский легко мог представить себе, как выглядит в их глазах — костюм полной защиты фигуранта «Ринг» не имеет аналога в повседневной практике, но смотрится устрашающе: словно навстречу теплоходу вышел толстый черный медведь с маленькой человеческой головой. — Только учтите, — сказал Красовский, — у нас здесь не дом отдыха и даже не коллектор. Здесь научный центр. И занимаемся мы довольно неприглядными вещами. В любом случае всем надлежит пройти осмотр, сдать анализы. Специальных помещений для гостей у нас не предусмотрено, поэтому жить придется в карантинной зоне, в походных условиях. — Не проблема, — отозвался Янин. — Мы не будем в тягость. Сухпай у нас на пределе, но продержимся. — И еще одно, — Красовский помедлил. — В казематах содержатся зет. Они помещены в специальные боксы и непосредственной опасности не представляют, однако я попросил бы не слоняться по форту без дела. Соблюдайте режим, и никто не пострадает. Полковник явно не ожидал такого поворота. Загорелое лицо вытянулось. Оно и понятно: любой, кто сталкивался с зет в поле, сумел выжить и знает, на что они способны, испытает малоприятные чувства при сообщении об их близости. Впрочем, Янин больше никак не выказал обеспокоенность, снял каску, вытер рукавом пот со лба и сказал невпопад: — Жаркое лето в этом году. — Да, — согласился Красовский. — Наша самая больная проблема.
Внутренний двор Вечерело. Красовский сидел на складном табурете под тентом и пил холодный растворимый кофе, борясь с растущей злостью. Всё было не так. Всё осложнилось. Прибытие толпы лицеистов и служак из областной администрации, среди которых только двое оказались боевыми офицерами, внесло изрядную сумятицу в налаженную работу форта. Чтобы прогнать гостей через осмотр, понадобилось привлечь свободных от несения караульно-дозорной службы бойцов Ельченко. К счастью, явных признаков зет не выявили. Лишь у трех подростков: двух мальчиков четырнадцати лет и девочки на год старше — ординатор Смирнов отметил незначительное повышение температуры, но это могло быть вызвано стрессом. Красовский распорядился отделить ребят с гипертермией и поставить для них особую палатку в карантинной зоне. Всё это было привычно, но Красовского злило, что он вынужден заниматься ерундой, когда каждый час на счету, когда паника растет, а смутная идея ускользает, оставляя глухое разочарование. Подошел Янин. Тяжелую амуницию полковник снял, из оружия оставил только пистолет в кобуре, но всё равно продолжал потеть и утираться. — Пришло подтверждение по спецсвязи, — сообщил ему Красовский. — Вам предписано оставаться здесь до прибытия «Перекопа». — Вы мне не поверили? — удивился Янин. Красовский пожал плечами. — Поверил. Ну и что? — Можно вас попросить, господин доктор?.. — Янин переступил с ноги на ногу. — Слушаю. — Дети напуганы. Они задают вопросы. Мне трудно объяснить им, что происходит... Как-то успокоить... Но вы же специалист по мертвякам? Прошу вас выступить перед ними. Короткая лекция... Уверяю, что это будет интересно не только им. Мне бы тоже хотелось получить какую-то достоверную информацию, узнать о наших перспективах... Красовский поднялся, бросил картонный стакан из-под кофе в мусорное ведро. — Выступлю, — сказал он. — Но не надейтесь, что узнаете больше. Они прошли за сеточное ограждение, разделявшее внутренний двор форта на две неравные части. В карантинной зоне уже развернули палатки; тут же возвышался штабель коробок с сухим пайком, стояли канистры с питьевой водой, пыхтела мобильная колонка. Лицеисты ожидаемо разбрелись кто куда, держась стайками, но Янин быстро собрал их. Красовский прокашлялся, осматриваясь. Большинство подростков — славяне, хотя попадается и ярко выраженный северокавказский тип и даже негроидный. Сироты. «Хорошо, что они сироты, — подумал Красовский. — Им будет легче принять новую реальность. Будущее без груза прошлого. Не об этом ли мечтали утописты всех мастей?» — Вы находитесь на территории форта «Александр Первый», — начал Красовский свою импровизированную лекцию. — Еще его принято называть Чумным фортом. И это целая история. Форт возвели в середине девятнадцатого века, чтобы контролировать фарватер. Он никогда не участвовал в боевых действиях. Только во время Крымской войны сыграл роль — его грозный вид отпугнул командующего британской эскадры. Потом форт морально устарел, его отвели под склад боеприпасов. Свое второе название он получил на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. В Россию из Китая пришла чума, и здесь развернули лабораторию, изготавливали противочумную сыворотку. Работники лаборатории реально рисковали жизнью. Было две вспышки, заболел и умер завлаб Турчанинов-Выжникевич. Но чуму победили. В наше время форт стоял заброшенным. Иногда его сдавали любителям экстремальных вечеринок. Переоборудовать форт под новую санитарно-эпидемическую лабораторию начали прошлой осенью, после бешеного рейса... Вы знаете, что такое бешеный рейс?.. Странно, это было в новостях еще до закрытия границ. Рейс из Шанхая в Париж с посадкой в Пулково. На борту выявили пассажиров с симптомами африканского бешенства. Всех сняли с рейса, поместили в карантин. Так мы впервые столкнулись с зет... Вообще-то их по-разному называют. Зомби, кусачие, бесы, инфицированные, мертвяки. Мы их называем зет, но не потому что зомби, а потому что при первом описании кто-то из эпидемиологов употребил английский термин zoobiotic. Переводится как паразитирующий на животном. Термин оказался точным, потому прижился... Вы, наверное, думаете, что зет типа вирусной инфекции, которая передается через кровь? Так пишут все СМИ. Но это неверное представление. Зет вроде колонии-паразита. Есть мнение, что он очень древний паразит, реликт. И почти вымер к нашему времени. Мы не можем найти ему генетического родственника в живой природе, хотя бьемся над этим почти год. Словно перед нами марсианин... — Красовский усмехнулся. — Хочу, чтобы вы это запомнили! Не вирус, а паразит! Любой вирус разрушает клетки организма. Зообиотик ничего не разрушает — он подселяется в организм, обманывает иммунную систему, размножается в коре головного мозга, внедряется в химические и электрические синапсы, тем самым перехватывает контроль над телом. Когда колония-паразит захватывает весь мозг, человек как личность фактически умирает, превращается в животное, движимое инстинктами. Если вам доведется иметь дело с укушенными зет, то имейте в виду: перед вами уже не совсем человек, работа по замещению началась... Девушка с ярко-красными волосами, сидевшая, скрестив ноги, на плитах двора, подняла руку, как прилежная школьница. — Вопрос? — встрепенулся Красовский. — Слушаю. — Вы говорите, паразит. Но разве такие паразиты бывают? Которые влияют на мозг? — Бывают. Мир паразитов разнообразен. Я сказал бы, что именно паразиты, а не человек — самое изощренное создание эволюции. Например, Trypanosoma brucei паразитирует на животных и человеке. Переносчиком является муха цеце. Паразит поражает, в частности, мозг и вызывает сонную болезнь, нарушающую ход биологических часов. Болезнь научились лечить, однако лечение выглядит страшно: лекарство меларсопрол сделано на основе мышьяка, смертельного яда. Оно способно растворять трубки капельниц, поэтому для его внутривенного введения нужно использовать специальное оборудование. Если меларсопрол просачивается из вены, он превращает окружающую плоть в гноящуюся рану. После этого руку часто приходится ампутировать. Но иначе нельзя. Иначе пораженный паразитом человек скончается в муках. — А против зет есть лечение? — на этот раз вопрос задал юноша с гладко-выбритым черепом и серьгой в ухе. — Я читал, в Штатах выпускают какое-то средство... — Зет намного сложнее трипаносомы и намного изощреннее. Конечно, можно попытаться найти яд, действие которого было бы ослаблено для человека и смертельно для паразита. Но это долгий путь, требующий большого количества экспериментов. А мы вплотную занимаемся зет лишь в последнее время. Тут серьезная проблема. Опасность зет долго недооценивали, подлинную информацию утаивали, считали паразита вирусом. А американский фаланкс — всего лишь разновидность культуральной вакцины от бешенства с долгосрочной иммуногенной активностью. Оно никак не помогает против зет. Фармацевтические компании ухватились за него, потому что он не требовал клинической проверки и, вроде бы, были зафиксированы случаи излечения. Позднее оказалось, что всё эти случаи — выдумка. — Но вы ведь делаете что-то? — резко спросила девочка с красными волосами; в голосе ее прозвенела истеричная нотка. — Да, — ответил Красовский, успокаивающе выставляя ладонь. — Именно здесь, в Чумном форте, мы пытаемся разобраться в механизмах взаимодействия зет с человеческим организмом. И я вам скажу, это очень увлекательная работа. Ведь что обычно происходит, когда носитель паразита погибает? Если паразиту не удается переселиться на другого носителя, он погибает с ним. Зет продолжает управлять телом, пока цела структура мозга. Человека можно разрезать пополам, удалить внутренности, обескровить, но туловище будет продолжать жить, совершать действия. Такое выходит за грань нашего понимания. Я не поверил бы, если бы не видел этого сам. Единственное, что останавливает зет — холод, мороз. Паразит впадает в нечто вроде анабиоза, но как только температура начинает расти, снова пробуждается к активности. И, самое невероятное, носитель пробуждается вместе с ним. Вы хотя бы понимаете, что это значит? Красовский не ожидал ответа, но тут поднял руку невысокий черноволосый очкарик: — Зет расширяет физиологические границы организма. Если научиться управлять им, можно будет достичь бессмертия. — Верно! — подхватил Красовский. — Зет — величайшая угроза сегодня. Но в будущем паразит может стать величайшим благом. Для человека в симбиозе с зет не останется каких-либо преград. Он обретет способности супермена: абсолютное здоровье, выносливость, нечувствительность к боли, способность жить в глубинах океана и космической пустоте. Вы только представьте себе: космонавты с зет! Да мы за год завоюем всю Солнечную систему! Красовский почувствовал, что увлекается, и мысленно одернул сам себя. Сменил интонацию: — К сожалению, пока мы еще в самом начале пути. Нам не хватает исследовательского материала. Не хватает вычислительных мощностей. Не хватает специалистов. Сказывается многолетнее пренебрежение наукой... — Мы можем помочь? — спросил Янин, стоявший сбоку. — Хоть чем-то? — Почему бы и нет? — Красовский посмотрел на полковника. — Вы ведь встречались с зет?..
Казематы Грузовой лифт запирался обычным металлическим ключом, который Красовский носил на связке, пряча ее в потайном кармане костюма фигуранта. Посему на то, чтобы открыть дверь, пришлось потратить пять минут. Янин терпеливо ждал. Затем они по очереди вошли в кабину, и Красовский нажал одну из трех кнопок на панели управления. Загудел мотор, кабина дернулась и почти сразу остановилась. Вход на второй ярус перекрывала решетка с толстыми прутьями. Красовский перебрал связку, нашел новый ключ, открыл очередной замок. — Здесь всегда так было? — поинтересовался Янин. — Или лифт построили для ваших задач? — Первый лифт изготовили на Металлическом заводе для чумной лаборатории, — охотно ответил Красовский. — Поднимали лошадей. На их крови делали вакцины и сыворотки. Конечно, тот исторический лифт не сохранился, но готовый проем удалось использовать. Они вошли под сводчатые облезлые стены. На полу валялся мелкий строительный мусор. В открытые амбразуры задувал сильный свежий ветер с залива, развеивая гнилостный запах. — Ого! — сказал Янин. — Здесь даже граффити сохранились! Тут полковник увидел первый бокс и приостановился. Мобильный бокс представлял собой металлическую клетку с площадью основания два на три метра, оборудованную контейнерным шасси и небольшим тамбуром с лестницей. Голый зет внутри не мог слоняться от стены к стене — он лежал на полу ничком, жестко прикованный за конечности и шею. Но, разумеется, оставался активным, при появлении людей задергался всем телом и застонал: громко, с утробными всхлипами. Кожа у зет была серой, как оберточная бумага, и казалась такой же сухой. Янин напрягся, пальцы потянулись к кобуре. Впрочем, полковник быстро спохватился и сложил руки на груди. — Зачем они всё время стонут? — поинтересовался Янин. — Промежуточная сигнальная, — сказал Красовский. — Не понимаю. Можете пояснить? — Первой сигнальной системой располагают все животные. Система условных и безусловных рефлексов. Вторая сигнальная присуща только человеку. Фактически это наше сознание, способное формировать умозрительные образы при получении информации. И, конечно, наука давно заметила, что животные способны обмениваться информацией, а некоторые — интерпретировать ее. Например, дельфины договариваются о встрече в конкретном месте. Пчелы и муравьи сообщают сородичам направление движения к пище, это называется кинетическое кодирование. В общем, было признано, что некоторые живые виды обладают зооглосией, то есть зачатками второй сигнальной системы. Я полагаю, стоны зет той же природы: паразит сообщает другим о появлении добычи. Так они координируют свои действия. Возможно, в них есть что-то еще, но тут должен разбираться зоопсихолог. А такого специалиста найти посложнее, чем даже опытного паразитолога. Красовский опустил прозрачный щиток шлема, поднял воротник и шагнул к боксу. Опять позвенел связкой, отмыкая замок тамбура. Янин с интересом наблюдал за его действиями. Через минуту Красовский оказался внутри, присел над зет, который начал биться коленкам и локтями, пытаясь вырваться из стальных захватов. Красовский извлек из нагрудного кармана контейнер, напоминающий винтовочный патрон, отвинтил крышку, вытряхнул короткий шприц с толстой иглой, снял с кончика защитный колпачок и, примерившись, вонзил иглу в позвоночник мертвяка у основания шеи. Зет затрепыхался еще энергичнее — бессмысленный клубок рефлексов. Янин гулко сглотнул, но не отвернулся. Красовский набрал в шприц коричневую жидкость и аккуратно, действие за действием, собрал свое медицинское оборудование. Встал и покинул бокс. — Ловко, — признал Янин. — Кто это был?.. Я хочу спросить, откуда этот... пациент? — Я называю их особями, — сказал Красовский, поднимая щиток. — Этот из последней партии перед двадцать вторым июня. Коллега-эпидемиолог, между прочим. Его укусили в лагере для гастарбайтеров под Сестрорецком. — Вы так легко об этом говорите? — А как мне об этом говорить? Коллега умер. Мне жаль. Но все мы умрем. В моей профессии приходится быть циничным. Да и в вашей, господин полковник. Разве не так? Янин промолчал. Они двинулись дальше по каземату — к следующему боксу. На грязном полу были видны следы от колес шасси. — Сколько здесь... особей? — спросил полковник. — Семнадцать. Хотя в принципе три яруса вместили бы и тысячу боксов. Но больше нам сделать не успели. На финальном этапе начались проблемы с финансированием. Увы, руководство не сумело оценить важность нашей работы... В дальней части стоят два бокса с самыми старыми особями из доступных. Еще с бешеного рейса. Там мало материала уцелело, но я сохраняю их как эталон для сравнительного анализа с новичками. Важно проследить, как меняется симбиотическое взаимодействие зообиотика и носителя, появляются ли новые формы взаимодействия. Важно набирать статистику по морфологии и генетике паразита. Исследовательских задач очень много. И есть опасность, что мы просто не справимся с растущим объемом данных... Собеседники подошли к очередному боксу. Мертвяк в нем оказался женщиной — наверное, когда-то, судя по правильной фигуре, она вызывала влечение, но сейчас ворочающееся изломанное тело, покрытое темными пятнами, с торчащей из локтя сломанной костью, лишь отпугивало. Красовский направился к тамбуру, продолжая говорить: — Поэтому я уверен, что ускорить процесс можно через поиск явных аномалий. Мы уже знаем этиологию и клинику. Хорошо представляем себе, как выглядит классический вариант инфицирования, какова зависимость инкубационного периода от количества попавших в кровь паразитов. То есть основа у нас есть. — Красовский склонился над прикованной женщиной и вытащил новый шприц. — Теперь нам нужно расширять знание о зет. И любые отклонения от стандартной схемы могут сказать нам, в каком направлении двигаться. — Метод немецкого ученого Тыка? — щегольнул эрудицией Янин. — Не совсем. — Красовский воткнул шприц; зет с громкими всхлипывающими стонами начала биться лбом о пластиковый пол бокса. — Расскажу вам короткую историю в качестве примера, — Красовскому пришлось повысить голос. — После падения Рима европейские народы на некоторое время утратили представление о нормах санитарии. Сразу начались эпидемии, в основном из-за кишечных инфекций. И вот такая интересная деталь: среди зараженных с гарантией выживали те, у кого наличествовал мутантный ген муковисцидоза. У современных людей его наличие провоцирует тяжелые легочные болезни: пневмонию или бронхит. Но если бы мутантного гена не было у предков, то все эти люди просто не появились бы на свет. — Красовский завершил процедуру и покинул бокс. — Понимаете, полковник, даже родные братья только с виду похожи, любой генный набор уникален. Возможно, внутри нас есть ген, который позволит сдерживать зообиотика, не даст ему стирать человеческую личность. Тогда мы получим полноценного симбионта, который, как я и говорил вчера, будет бессмертным суперменом. — Значит, вам нужны особи с иным поведением? — спросил Янин. Красовский остановился. — Совершенно верно, — подтвердил он. — Подумайте. Может быть, там, —неопределенный жест в сторону амбразур, — вам приходилось видеть нечто странное? — Слушайте, господин доктор, — медленно произнес Янин, — а ведь я знаю, где найти странных мертвяков...
Пункт связи «Орлан» шел на километровой высоте, и Петергоф был под ним, как на ладони. Обычно в это время года там было не протолкнуться от туристов, работали фонтаны, проспект был забит разнокалиберным транспортом. Теперь и город, и музей-заповедник выглядели так, будто бы подверглись налету вражеских бомбардировщиков: часть зданий и Большой дворец выгорели дотла, в парке еще дымились очаги, тут и там в беспорядке стояли брошенные впопыхах машины. И, конечно же, среди этого разгрома небольшими группами бродили зет — с завидным упорством прочесывали местность в поисках добычи. — Хорошо у вас тут всё оборудовано, — похвалил Янин, который осмотрелся, прежде чем сесть в кресло рядом с оператором Левкиным. — Основательно. Сразу видно, что готовились. — Готовились, — ворчливо повторил Красовский. — Только, как всегда, оказались не готовы... Он опять просидел до утра за секвенатором, расшифровывая свежие образцы и проглядывая отчеты о сравнении «ридов» с «золотым стандартом», полученные из «облака». В итоге не успел отдохнуть и теперь боролся с сонливостью. Самое правильное было бы доверить рутинную работу одному из подчиненных, тому же ординатору Смирнову, но Красовский не преувеличивал, рассказывая лицеистам о проблемах лаборатории: квалифицированных микробиологов, разбирающихся в генетике паразитов, было до обидного мало, причем не только в России. Сам Красовский еще восемь месяцев назад занимался эволюцией беспозвоночных, имея дело в основном с отпечатками в древних породах, а не с верткими тварями, которыми кишит любой водоем. И ни один из его лаборантов не обладал достаточным опытом, чтобы интуитивно определять верное направление в изысканиях. Когда-нибудь они, конечно, научатся, но сейчас просто нет времени повышать их профессиональный уровень — всё придется делать самому. — Теперь правее, — посоветовал Янин оператору. — Я знаю местность, — огрызнулся Левкин. — Это мой город. — Не надо нервничать, — благодушно сказал полковник, в отличие от Красовского он был в приподнятом настроении. — Делаем общее дело. Полезное дело! Оператор положил беспилотник на крыло, задавая вираж в направлении санатория «Петродворец». — Спроси Тима, видно ли ему, — потребовал Красовский. — Майор, — сказал Левкин, наклонившись к микрофону. — Вам всё видно? — Да, Володя, всё хоккей, — отозвался Ельченко, и его голос зазвучал в динамиках, закрепленных над пультом. — Передача отличная. Мы выдвигаемся с центрального причала. Пойдем через Александрию. — Принято. Оставайтесь на связи. Красовский повернулся к Янину: — Давайте обсудим дело еще раз. — Пожалуйста. — Как вы оказались в санатории? — Я же говорил. Двадцать второго июня мы выполняли задание губернатора по эвакуации вип-персоны. Это был пенсионер, но раньше он занимал ответственный пост в силовых структурах. Он находился там на лечении. — Санаторий много лет закрыт. — Да, санаторий специально обанкротили, чтобы приватизировать и сделать закрытую лечебницу. Мы прилетели туда на вертолете, потому что началась бойня, и дороги оказались перекрыты. Мы нашли в санатории только инфицированных. — Как вели себя зет? — Они не атаковали. Это и удивительно! Мы свободно ходили по комнатам. Сначала нервничали, потом даже как-то расслабились. Там, конечно, было одно старичье... Может быть, дело в возрасте? В диалог вмешался оператор: — Вроде, похоже на правду. Смотрите! — Он ткнул пальцем в главный монитор, на котором появились здания санатория. — Дорожки ухоженные, кустарник подстрижен, стены восстановлены и окрашены, новые рамы. Богадельня и впрямь принимала клиентов. Какое-то время все присутствующие любовались блестящими металлическими крышами и красными готическими корпусами санатория. — Хорошее было место, — сказал Красовский. — Но я почему-то совсем не вижу зет. — Возможно, мы опоздали, — сказал Янин со вздохом. — Они могли разбрестись кто куда... Но проверить стоит, не так ли? Есть надежда найти вашу аномалию... Левкин повел беспилотник на снижение с разворотом. Внезапно главный монитор покрылся рябью, изображение смазалось. На телеметрическом экране запрыгали числа, быстро сменяя друг друга. — Блин! — сказал оператор плачущим голосом. — Я теряю связь. Какая-то бодяга с ретранслятором... — Уводи его на высоту! — быстро приказал Янин. Отчаянные меры не помогли. Попав в восходящий поток, «Орлан» опасно накренился. Картинка, ярко мигнув напоследок, пропала. — Сраная связь! — Левкин в сердцах хватанул кулаком по пульту. — Мужики, что там у вас? — послышался сдавленный голос Ельченко. — Мы потеряли дрон, — признался оператор после небольшой заминки. — Скорее всего, ретранслятор виноват. Сигнал вдруг уплыл... — Это я понял, — сказал майор. — Не парьтесь. Мы почти на месте... — Докладывайте по возможности. — Хоккей! Сейчас мы выходим из парка... По дороге прикончили двух мертвяков. Красовский придвинулся к микрофону: — Как они выглядели? — Как обычно. — Нападали? — Еще бы! Звери просто... Подходим к старым воротам... Мы у конюшен... Обходим здание... Красовский напряженно слушал. Ему остро не нравилась ситуация, но что-то изменить он уже не мог. Конечно, есть вариант отозвать бойцов Ельченко, но тогда так и останется тайной, были в санатории аномальные зообиотики или нет. Стоит рискнуть. — Внутренний двор, — докладывал майор. — Мертвяков здесь нет... Мы у входа в главное здание... — Что там? — спросил Красовский. — Осмотритесь прежде чем переть буром. — Двери заперты. Как будто изнутри... Дима, ломай! — Стойте. Почему двери заперты? Полковник, они должны быть заперты? — Мы с другой стороны заходили, — сказал Янин. — Может, с этой они и заперты. — Мы внутри! — продолжал докладывать майор. — Куда теперь?.. Ай, мать вашу!.. — Что?! — Красовский вскочил, вцепился пальцами в спинку кресла оператора. — Мертвяки! — крикнул Ельченко. — Сотня!.. Его слова заглушил грохот выстрелов.
ОКОНЧАНИЕ
| 