Кирилл Смородин
Возрождение НФ: дело сложное, но очень интересное
«Национальная литература не может считаться полноценной, если в ней нет фантастического цеха – истина из разряда банальных. А научная фантастика была и остается стержневым направлением внутри жанра», – уверен русский писатель и журналист, автор ряда научно-фантастических и научно-популярных книг и статей Антон Первушин. Выходец из «ленинградской-петербургской школы фантастики», он занимается непростым, но весьма интересным делом – возрождением твердой научной фантастики.
О том, что такое НФ-возрождение, о проблемах современной науки и научно-художественной литературы, о единомышленниках, читателях и многом другом Антон Первушин согласился рассказать в интервью.
– Итак, для начала, что такое НФ-возрождение?
– Это направление деятельности по возрождению твердой научной фантастики в России. Деятельность подразумевает создание собственных текстов, работу с молодыми фантастами, пропаганду научно-художественной литературы через публичные доклады, интервью, статьи в журналах, тематические сборники и конвенты. Хотелось бы, конечно, подключить к делу и телевидение, и высшую школу, и технические центры, и структуры Минобразования, но пока подобное не в наших силах.
– Когда и при каких обстоятельствах впервые прозвучало словосочетание «НФ-возрождение»?
– Трудно сейчас вспомнить. Глеб Гусаков предложил его в качестве идейно-смыслового маркера нашей деятельности, кажется, на рубеже 2008 и 2009 годов. Обсуждались ведь разные варианты. Например, был предложен термин «техноромантизм». Но он показался слишком унылым и вторичным. А «НФ-возрождение» вызывает желание переиначить на «НФ-вырождение» или «НФ-извращение» – такие варианты от лица критиков сразу появились в Сети, но мы это предвидели, посему изрядно повеселились в личном чате. То есть термин оказался удачным, в первую очередь, потому, что вызывал желание придумать свой уничижительный вариант и тем самым порождал дополнительную информационную волну, так называемый «мем». Ведь черный пиар – тоже пиар, а правду о нас скажут наши дела.
– Как быстро появились единомышленники?
– К сожалению, единомышленников у нас и по сей день немного. То есть сочувствующих предостаточно. Мы реально ощущаем поддержку читателей, причем любых возрастов, получаем письма с призывами продолжать в том же духе.
Но почему-то желающих присоединиться к НФ-возрождению не видно среди профессиональных писателей, издателей и продюсеров. Подозреваю, что они, как обычно, не хотят думать о перспективе, ориентируясь на сиюминутный успех и быструю прибыль. Увы, они не понимают: от того, возродится ли в России научно-художественная литература, зависит и их будущее в том числе. Ждут у моря погоды…
Впрочем, какое-то шевеление наблюдается: периодически объявляются конкурсы НФ-рассказа с гонорарным фондом, проводятся фестивали «Искусство науки» (я в одном участвовал), выдвигаются инициативы по организации книжных серий, посвященных научной фантастике. Мы поощряем такую деятельность, однако отмечаем, что «конкуренты» не обладают стратегическим видением проблемы, а посему раз за разом терпят фиаско. Проблема в том, что твердой научной фантастики в современной России почти не было, а советская НФ не выдержала испытание временем и представляет сугубо исторический интерес. Поэтому спонтанные попытки слепить нечто, похожее на научную фантастику, из того, что есть, неизбежно заканчиваются крахом. НФ нужно именно ВОЗРОЖДАТЬ – причем фактически с нуля.
– Тем не менее, количество НФ-возрожденцев растет? Сколько вас сейчас?
– Формально – пятеро. Первая троица – Глеб Гусаков, Игорь Минаков и ваш покорный. Затем к нам открыто примкнули Максим Хорсун и Николай Горькавый. На этом процесс пока затормозился. Связано это, скорее всего, с тем, что звание НФ-возрожденца не дает каких-то особых привилегий и права на первоочередную публикацию. И Глеб как издатель, и Игорь как составитель сборников, и я как ведущий мастер-классов отклоним любой текст, который не соответствует нашим критериям качества. Понятно, что эти критерии во многом субъективны, но литературный вкус у нас, поверьте, есть. А главное – за спиной у каждого многолетний опыт работы с рукописным самотеком и молодыми авторами.
В принципе, я знаю нескольких молодых авторов, которые выказывали желание примкнуть к НФ-возрождению. Но одного желания недостаточно. Нужны тексты – причем яркие, заметные, которые можно без колебаний отнести к твердой научной фантастике.
И тут есть нюанс. Сегодня пишется и издается множество текстов, которые по формальным признакам относят к НФ. Дескать, если в выдуманном мире нет высших сущностей, богов, демонов и так далее, если выдуманный мир познаваем, то текст о нем следует называть научной фантастикой. Мы выступаем против такой точки зрения и выделяем «антуражную» фантастику, которая просто маскируется под НФ. Определить ее легко – достаточно мысленно поменять антураж с научно-фантастического на фэнтезийный (скажем, звездолеты на драконов, планеты на острова, ученых на магов, инопланетян на эльфов), и если сюжет от этого мало изменится, значит перед вами «антуражная» фантастика. Все-таки наука и/или технология должна быть сюжетообразующей в НФ.
Далее – очень часто за НФ пытаются выдать фантастику, которую мы называем «наивной». Вроде бы все правила соблюдены: описываемый мир материалистичен и познаваем, в центр повествования поставлен ученый, исследователь, инженер или любопытствующий дилетант, имеется конфликт между наукой и обществом, но… чего-то не хватает! А не хватает важного – достоверности, то есть реального представления о науке во всей ее сложности.
Скажем, фантаст прочитал в какой-нибудь «желтой» газетенке, что ученые рассматривали гипотезу, будто Тунгусский метеорит – это сгусток антиматерии, столкнувшийся с Землей. Осененный внезапной идеей, он садится и строчит рассказ, популяризирующий такую гипотезу. При этом он не удосуживается ознакомиться с историей вопроса, выяснить, какие еще рассматривались гипотезы, какая ситуация сложилась вокруг тайны Тунгусского метеорита сегодня, выявить персоналии, подобрать соответствующую терминологию. То есть фантаст ведет себя как наивный школьник, который полагает, что по отдельному эпизоду можно судить о большом процессе.
Существуют, конечно, и другие критерии, позволяющие отличить «наивную» фантастику от научной. Как правило, персонажи в «наивной» фантастике схематичны, идеи архаичны, а финалы скомканы и пусты.
Теперь вы, надеюсь, понимаете, что стать НФ-возрожденцем непросто. Мы привередливы и критически настроены. Нас трудно чем-то поразить. Впрочем, если вы хотите стать спонсором НФ-возрождения, то обращайтесь – с удовольствием выслушаем ваши предложения.
– Какие были первоочередные задачи?
– Создание площадок для молодых авторов, которые хотели бы работать в жанре научной фантастики. Прежде всего, Глеб Гусаков, выступающий под псевдонимом Ярослав Веров, и Игорь Минаков написали в соавторстве четыре статьи, которые вполне можно назвать «программными» для НФ-возрождения: «НФ – "золотое сечение" фантастики», «Жертвоприношение», «О фантастических допущениях и прочих страшных вещах», «Утоление жажды». В статьях они дали новейшие определения научной фантастики, фантастического метода и фантастического допущения, но, главное, перечислили проблемы жанра. Таким образом, были заданы ясные ориентиры.
Параллельно Глеб Гусаков вместе со Светланой Поздняковой приступили к организации двух важных мероприятий: Фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг» и Романного семинара в Партените. Обратите внимание, эти ежегодные мероприятия не являются закрытым клубом исключительно для НФ-возрожденцев, мы рады представителям любых направлений фантастики, но все-таки рассчитываем, что проводимые в рамках Фестиваля и Семинара мастер-классы будут способствовать росту интереса к твердой НФ со стороны участников, среди которых много молодых фантастов.
Также Глеб Гусаков вместе с Эриком Брегисом учредили малое коммерческое издательство «Снежный Ком М», и в нем сразу была запущена серия «Настоящая фантастика», в которой может быть опубликован любой сколько угодно сложный НФ-текст, если он качественно написан.
Далее – мы начали устанавливать контакты с журналами, которые не прочь печатать НФ. Очень доброжелательные отношения у нас были с «Если». За публикации в журнале «Полдень, XXI век» отвечал персонально я, но последнее слово всегда оставалось за Борисом Стругацким. К нашей работе активно подключилась Людмила Синицына, которая ведет рубрику фантастики в журнале «Наука и жизнь». В итоге сегодня мы готовы поспособствовать любому автору, который решит связать свое творчество с научной фантастикой.
Хотелось бы упомянуть людей, которые нам бескорыстно помогают, хотя и не изъявили желания вступить в НФ-возрожденцы. Есть писатель Дмитрий Федотов из издательства «Вече», который взял на себя часть административной работы. Есть писатель и историк Дмитрий Володихин из литературно-философской группы «Бастион», который организует конкурсы по критике, публицистике и даже футурологии, занимается с их участниками. Есть писатель и бард Тим Скоренко, который ценит НФ и способствует ее появлению на страницах журнала «Популярная механика». Есть прекрасные мастера фантастики Дмитрий Громов, Олег Ладыженский и Андрей Валентинов, которые ежегодно ведут Романный семинар в Партените – это ведь колоссальный труд! Огромное им всем спасибо за участие и помощь.
– Чем НФ-возрожденцы занимаются на данный момент?
– Все тем же – расширяем возможности для публикации твердой научной фантастики. Поскольку собственного журнала у нас нет (а жаль!), ставку делаем на сборники. При поддержке издательств «Вече» и «Эксмо» выходят ежегодные сборники «Настоящая фантастика» участников Фестиваля «Созвездие Аю-Даг» (составители Глеб Гусаков и Игорь Минаков). В «Снежном Коме М» выходит антология «Фантум» (составитель Глеб Гусаков), в котором печатается избранная русскоязычная научная фантастика. Пробной антологией стала книга «Бозон Хиггса», затем вышел «Фантум-2012. Локальный экстремум». В настоящее время готовится «Фантум-2013. Между землей и небом».
Таким образом, мы даем понять всем, кто подумывает попробовать себя в жанре: несмотря на сложности текущего момента, качественная научная фантастика востребована. Если получится написать достойный текст, он будет одобрен, оплачен, отредактирован и опубликован. Лично я согласился занять должность заместителя председателя Секции по научно-фантастической и научно-художественной литературе при Союзе писателей Санкт-Петербурга. Регулярные заседания Секции проходят в Центре современной литературы и книги (ЦСЛиК) на набережной Макарова. Заседания открытые, и я приглашаю всех, кто пишет соответствующую прозу.
Кстати, нас часто упрекают, что мы не работаем с авторами, которых не знаем, что мы не ищем «самородков» в Сети, а требуем, чтобы они приезжали на наши мероприятия. На самом деле мы постоянно работаем в том числе и с авторами, которых не знаем лично, однако нельзя объять необъятное: фантастические тексты производятся в огромных количествах каждый день. Мы решили, что если автору хватит ума написать качественную научную фантастику, он найдет способ пробиться к нам и заинтересовать своим творчеством.
– Вы побывали на многих семинарах и конвентах, выступали с докладами. Припомните несколько наиболее значимых выступлений.
– Да, я выступал пару раз с «программными» докладами – на московском «Росконе» и Петербургской фантастической ассамблее. В принципе, я излагал те же тезисы, что и мои друзья в статьях, но с некоторыми поправками. Основные свои тезисы приведу и здесь.
Мы считаем, что НФ – стержневое направление фантастики как жанра. Сама фантастика, конечно, появилась намного раньше НФ, но была приемом, а не жанром. Ее статус в мире изменился под влиянием деятельности Жюля Верна, Герберта Уэллса, Хьюго Гернсбека. У нас – под влиянием Александра Беляева и Якова Перельмана (последний, кстати, ввел понятие «научной фантастики» в русский язык намного раньше, чем Хьюго Гернсбек ввел в английском языке понятие «science fiction»). После того как, благодаря популярности научных фантастов, определился жанр, он начал разрастаться: появились космическая опера, хронопутешествия, альтернативная история, социально-психологическая фантастика, фантастика «ближнего прицела», мистическая фантастика, фэнтези. То есть в виде отдельных текстов отдельных авторов эти направления существовали чуть ли не с античности, но в специфический литературный жанр выделились лишь в XX веке.
И тут тоже есть нюанс – любые направления фантастики исчерпаемы. Можно долго писать о «машине времени» или «попаданцах», но через пару десятков лет выяснится, что тема выжата досуха, и любые новые тексты вторичны по определению. Современные фантасты все чаще называют себя «постмодернистами», чтобы как-то оправдать вторичность идей и фактуры. Они говорят, что эксперимент с формой и стилем для них важнее оригинального содержания. В итоге мы наблюдаем кризис перепроизводства – однотипных романов о тех же «попаданцах» выпускается так много, что отыскать среди них какой-нибудь «постмодернистский» эксперимент стало решительно невозможно.
Почему же научная фантастика на этом фоне всегда будет выигрывать у других направлений? Потому что наука сама по себе никогда не останавливается. Научные открытия расширяют горизонты познанного, порождают новые образы, смыслы, термины. Технологии, появляющиеся благодаря науке, вступают в конфликт с архаичными общественными институтами, что приводит к возникновению принципиально новой проблематики. Даже там, где наука пока отступила, есть повод для разговора – хотя бы на тему, почему это произошло и как преодолеть барьеры, установленные природой.
Сейчас, к примеру, мы живем на пороге биотехнологической революции. Грядет колоссальный прорыв, который взорвет уклад цивилизации. Он будет даже посильнее информационной революции, поскольку покушается на святая святых – человеческое тело. Много ли вы можете назвать отечественных романов, в которых такая революция описывалась бы компетентно, с использованием соответствующей терминологии и специальных знаний? Я, например, затрудняюсь. Не считать же компетентными трансгуманистические агитки? А на Западе такие романы выходят десятками, их экранизируют, делают основой для настольных и компьютерных игр. Потому что там есть научная фантастика!
Самое же интересное, что, пройдя через горнило НФ, научные идеи потом органично эксплуатируются и другими жанровыми направлениями, включая фэнтези. Скажем, в свое время идея космических полетов была достоянием исключительно НФ. Потом возникла космическая опера, затем – социально-психологическая фантастика, использующая космический антураж. А еще позже появились и романы в поджанре «классической» фэнтези, в которых действие происходит на других планетах, обладающих специфическими свойствами. Вывод прост: чтобы российская фантастика развивалась, ей надо вернуть генератор идей в виде твердой НФ, которая свободно оперирует новейшими научно-техническими достижениями. Кстати, обращение к современной науке способствует и развитию самих авторов – расширяет кругозор, дает материал для работы мысли.
Мои друзья полагают, что для возрождения НФ в русскоязычном культурном пространстве достаточно использовать в качестве основы и образца англоязычную научную фантастику. Я не согласен с этим тезисом. Ведь научная фантастика в России впала в ничтожество неслучайно. Интерес к ней резко снизился вместе с исчезновением интереса к науке, вместе с девальвацией общественного статуса ученого и инженера. Следствием этих глубоких процессов стало и явное снижение уровня общего образования. Сегодня мы оказались в ситуации, когда даже мощная западная НФ воспринимается с трудом, и ее читают лишь компетентные любители. По-моему, в силу внешних обстоятельств появилась необходимость пройти весь путь заново – как во времена Александра Беляева и Якова Перельмана. То есть возродить НФ-очерк, потом фантастику «ближнего прицела», и только после того, как мы убедимся, что нас элементарно понимают, попробовать говорить о действительно сложных вещах. Разумеется, нет необходимости прибегать к тем литературным приемам, к которым прибегали во времена Беляева. Аудитория изменилась – она более начитанная, более образованная, она привыкла жить в мощных информационных потоках. Соответственно, мы вольны обращаться ко всему арсеналу средств, накопленных художественной литературой, но делать это надо с учетом интеллектуального упадка. Да, современный россиянин может иметь богатый жизненный опыт и довольно широкие познания о марках автомобилей и смартфонов, свободно пользоваться высокими технологиями, разбираться в тонкостях юриспруденции и экономики, музыкальных направлениях и новинках кинематографа. Но при этом он путает планету со звездой, а планетную систему с галактикой, полагает, что американцы не летали на Луну, а египетские пирамиды построили инопланетяне, верит в божественное происхождение всего живого и действенность сглаза. Вести адекватный разговор с таким россиянином возможно, только начиная с азов. Впрочем, нам никто и не обещал, что будет легко. Будет трудно!
Есть еще момент, на котором я обычно останавливаюсь в своих выступлениях. Понятно, что одной из самых сильных сторон научной фантастики является искренность. Этого сильно не хватало советской НФ, которая вынуждена была утверждать один-единственный прокоммунистический взгляд на мир в ущерб остальным. Однако любое значимое открытие и любая революционная технология могут быть оценены по-разному: кто-то разглядит позитив и напишет утопию, кто-то разглядит негатив и напишет антиутопию. Да и сами ученые вовсе не наивные дети в слюнявчиках, они не чужды острым конфликтам, борьбе интересов. Нужно быть искренним в описании взаимодействия науки и общества – тогда в научно-фантастическом тексте откроется глубина, из которой и вырастают новые идеи для фантастики. Проблема в том, что искренний разговор о нынешней ситуации в российской науке не побуждает к позитивному осмыслению. Все действительно плохо. Но как раз сила НФ в том, что она способна более или менее достоверно показать момент преодоления кризиса, наметить пути.
В качестве примера хочу привести роман Олега Дивова «Симбионты». Он мне показался несколько поверхностным, но в нем содержится очень мощный позитивный посыл: не все потеряно, российская наука еще может постоять за себя и удивить мир, как прежде. И я надеюсь, что таких романов будет больше, а их авторы сумеют убедить подрастающую молодежь, что наука – это круто, что только через науку лежит путь в будущее.
– Назовите наиболее заметные плоды трудов НФ-возрожденцев.
– Поскольку о наших достижениях в области общественной деятельности по НФ-возрождению в России я рассказал выше, здесь, пожалуй, стоит упомянуть о научно-фантастических текстах.
Самым знаменитым произведением НФ-возрожденцев стал незаконченный цикл Ярослава Верова и Игоря Минакова «Трикстеры». Читателю он известен по двум романам, вызвавшим ожесточенную дискуссию: «Десант на Сатурн, или Триста лет одиночества» и «Десант на Европу, или Возвращение Мафусаила». Оба романа рассчитаны скорее на подростковую аудиторию, но могут произвести впечатление и на искушенного читателя. Еще я хотел бы отметить две повести этого авторского дуэта: «Cygnus Dei» и «Отель для троглодита» – нестандартная и жесткая НФ. Кроме того, советую обратить внимание на сольные романы Ярослава Верова «Третья концепция равновесия» и «Двойники» – их я отношу к экспериментальной НФ. В творчестве Максима Хорсуна выделил бы великолепный роман «Рождение Юпитера» и цикл ретро-НФ «Солдаты далекой Империи». Николая Горькавого представлять не надо – он получил широкую известность своей трилогией для юношества «Астровитянка» и «Научными сказками».
Из числа молодых авторов, которых я читал, отмечал и хотел бы когда-нибудь увидеть среди НФ-возрожденцев, назову Бориса Георгиева, Наталью Лескову, Дмитрия Лукина, Николая Калиниченко, Елену Клещенко, Елену Красносельскую, Ярослава Кудлача, Юлиану Лебединскую, Николая Немытова, Олега Силина, Константина Ситникова, Максима Тихомирова, Сергея Чебоненко. Обратите внимание на их творчество – все эти авторы имеют реальный шанс в обозримом будущем стать ведущими авторами научной фантастики.
Что касается моего творчества, то отправляю заинтересованных лиц к своим новым повестям «Вертячки, помадки, чушики» (другое название – «Почтальон сингулярности»), «Критерии подобия» и «Трансгалактический экспресс "Новая надежда"». Надеюсь, вам понравится...
– Игорь Минаков назвал Вас самым последовательным НФ-возрожденцем. Как думаете, с чем это связано?
– Игорь просто знает мою историю. Я воспитанник Семинара Бориса Натановича Стругацкого и Литстудии Андрея Дмитриевича Балабухи. Однако оба эти объединения ориентируются прежде всего на социально-психологическую фантастику, которая не стесняет себя рамками научного мировоззрения. Я же всегда предпочитал именно научную фантастику и, начиная со второй половины 1990-х годов, предпринимал разнообразные, хотя и довольно бестолковые усилия по ее возрождению.
Помнится, сначала мы с Николаем Большаковым и Сергеем Щегловым пытались учредить литературное направление «кибер-яппи» как российский ответ западному «кибер-панку». Затем с Александром Прозоровым и Павлом Шумиловым подумывали о внедрении технотриллера. Все эти планы завершились пшиком, поскольку у нас не было единого взгляда на проблему. И я даже успел разочароваться в самой возможности возродить научную фантастику и сменил цех – то есть начал писать научно-популярную и документально-историческую прозу, плотно занялся историей космонавтики. Но тут на жизненном пути повстречались Глеб Гусаков и Игорь Минаков. Они сумели убедить меня, что шанс есть. Так что я возвращаюсь в фантастику как автор и как организатор.
– Сложно ли это – быть НФ-возрожденцем? Не проще ли встать в одни ряды с коммерческими авторами, штамповать то, что «пипл схавает», и зарабатывать?
– Писать современную научную фантастику сложно, но очень интересно. Что касается «хавающего пипла», то я все же более высокого мнения о читателе фантастики как таковом. Просто он устал от непрерывных разочарований, издательских «обманок», потерял ориентиры и теперь воспринимает фантастику исключительно как «чтиво». Одна из наших задач – достучаться до него и вернуть моду на умную фантастику.
И, кстати, раз зашла речь, скажу откровенно: в силу специфики жанра автор НФ имеет больше преимуществ перед простыми и незатейливыми «коммерческими» авторами. Скажем, я в свое время по приглашению написал роман «Первая экспедиция» в серию «S.T.A.L.K.E.R», и он обрел своих почитателей. Скажите, а многие ли из авторов этой серии, увлеченных «зарабатыванием», способны написать твердую научную фантастику с оригинальной идеей? Что-то я сомневаюсь…
Игорь Минаков и Максим Хорсун также доказали, что легко могут написать роман в литературный проект – я говорю о дилогии «Отдел "Массаракш"». Ярослав Веров доказал, что может написать превосходный «сиквел» (как принято говорить) к творчеству братьев Стругацких «Операция "Вирус”», а может выдать роман «Господин Чичиков», который любой критик без колебаний отнесет к высокой прозе.
Работа в жанре научной фантастики многому учит, дисциплинирует мысль, дает массу новой информации, новые навыки. Даже если она не приносит большие деньги, то, по меньшей мере, дарует чувство морального удовлетворения. А на жизнь мы как-нибудь заработаем…
– Есть ли НФ-возрожденцы за рубежом?
– Хотя зарубежные авторы и пишут время от времени горестные статьи о том, что научная фантастика «умерла», нельзя сказать, что там все так же плохо, как у нас. В год выходят десятки книг, которые можно смело отнести к твердой НФ, причем зачастую их пишут профессиональные ученые со степенями и международными наградами. Даже знаменитый Стивен Хокинг балуется фантастикой. Многие дорогостоящие кинопроекты, типа «Аватара», выросли из НФ и созданы с привлечением ведущих ученых. В Китае наблюдается лавинообразный рост интереса к научной фантастике.
Пожалуй, в НФ-возрождении нуждается только славянский мир, ведь нам необходимо поддерживать достигнутый уровень комфорта, сложную высокотехнологичную инфраструктуру – как это делать без передовой науки? Наука вернется, и одним из инструментов стимуляции интереса к ней станет научная фантастика.
– Существует ли посвящение в НФ-возрожденцы?
– Пока нет. Мы не секта, чтобы вводить какие-то ритуальные действия. Тем не менее, если молодежь пожелает, легко их придумаем. Например, Глеб Гусаков разработает отличительный знак и церемонию. Игорь Минаков вполне может написать шуточную стихотворную клятву или даже гимн. А ваш покорный, так уж и быть, напишет устав. Только вот зачем все это в современном мире?..
– Какие перспективы и планы у НФ-возрождения?
– Продолжим собирать мастер-классы и расширять печатные площадки. К примеру, Игорь Минаков с прошлого года выступает как составитель известной ежегодной антологии «Русская фантастика», и я уверен, что он будет рад заполучить туда новые НФ-тексты. В рамках Романного семинара в Партените учрежден небольшой Рассказный семинар, который ранее мы вели с моей женой Еленой, а теперь ведем с Глебом Гусаковым. В этом году к нам присоединился Сергей Чекмаев – известный фантаст и составитель сборников. Кроме того, мы сами активно пишем и в ближайшее время планируем выпустить на суд публике новые НФ-романы. То есть работа продолжается, и мы верим, что скоро она станет приносить более весомые плоды, чем россыпь рассказов и повестей.
– На Ваш взгляд: в чем значение НФ-возрождения для современной отечественной литературы?
– Заметьте, сегодня даже авторы реалистической прозы нет-нет да и прибегают к фантастическому методу. Значит, им чего-то не хватает для осмысления проблем современности.
А научная фантастика, повторюсь, была и остается стержневым направлением внутри жанра, генерируя новые идеи и образы. Получается, без нее нет развития, без нее все быстро закисает в бесконечном воспроизведении архаики.
Фантаст может придумать десяток причин, почему не хочет писать НФ. Издатель может назвать сотню причин, почему ему не выгодно издавать НФ. Критик способен перечислить тысячу причин, почему НФ плоха и должна «умереть». Однако ни одна из этих надуманных причин не отменит простого житейского наблюдения: у государства, в котором исчезает собственная научная фантастика, нет будущего.
НФ-возрожденцы верят, что у России будущее все-таки есть. Присоединяйтесь!
